* * *
Истина – Отец Небесный,
Ну, куда ещё известней?
И таких ещё хватает,
Кто того не понимает.
* * *
Цветы, друг, разные цветут,
Где ветер ветки гнет упруго;
Одни других сменяют тут,
Как мы сменяем здесь друг друга.
Сегодня желтый цвет вокруг,
А завтра красный или синий...
Прекрасен ты, цветущий луг –
Кусочек матушки России.
* * *
Деньги достаются нелегко,
Оттого до правды далеко,
В отношеньях торжествует ложь.
Путь к спасению как приобретёшь?
* * *
Улиц новые просеки,
Камни новых домов.
Новое в жизнь просится,
Этот порядок не нов.
Новое в мыслях носится,
Ищущих жажда сердец…
Новое, новое, новое…
Этому будет конец?
* * *
Под «драконовским законом»
Всюду тишь и благодать.
И народ вовсю раскован…
Жизнь за деспота отдать.
* * *
Облака над землей проплывают,
Никому неизвестно куда,
И где белый свой пух растеряют,
И вернутся ль обратно сюда.
Неизвестно что их беспокоит,
Что их за горизонтом манИт;
И нельзя их коснуться рукою,
И нельзя их остановить.
И деревья им машут платками,
Не умея сдержать свой порыв:
Так и рвутся за облаками,
Корни держат настойчиво их.
* * *
Мерзости нигде не душно,
Даже в ухе Галатеи.
Запусти-ка мерзость в душу,
Может быть - разбогатеешь.
* * *
Лишь весной — такою буйной —
Зелень и вода.
А зимы суровы будни
И слюда.
Речка, речка погуляла,
И опять,
После мая, после мая
Ей дремать.
* * *
Корысти век – похабный век,
Покорен страсти человек,
Людей он метит как овец.
Когда придёт ему конец?
* * *
Полыхнуло огнем-морозом,
А какое раздолье льду,
И ужасно холодные звезды
Были ночью у всех на виду.
Поскользнулся и тот, и этот,
Хорошо если только ушиб,
Будь внимателен, все же не лето,
И не надо бы так спешить.
Может впрямь к страсти тянется дурость,
Был огонь где, останется шлак...
Ты нечаянно поскользнулась,
Но едва ли нечаянно шла.
* * *
Великие, прекрасные идеи!..
Про них журчат частенько прохиндеи,
Чтобы пробраться к рулевому колесу.
А проберутся – и такое понесут.
* * *
Снова узкий холодный месяц
Над снегами ночными повис,
Что ему здесь, на этом месте,
А не лучше ль сорваться вниз?
Нет, не может, что-то мешает,
Не пускает какая-то нить...
Вот и я часто так — не решаюсь
Оборвать, отогнать, отрубить.
* * *
Набирает разум вес:
Ставит здания – прогресс;
Думает что на века.
Пусть потешится пока.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
